На стороне бога - Страница 30

Тот задыхался. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять тяжесть ранения.

Даже если бы рядом были врачи, они бы ничего не смогли сделать — с такими ранениями нельзя выжить. Все внутренности несчастного были разворочены прямым попаданием картечи в живот.

— Врач нужен, — горько сказал Усманов.

— Какой врач! — возразил подошедший Погорельский. Он видел, как мучается Шарай. — Здесь уже священник нужен, — пробормотал режиссер.

Дронго отвернулся, чтобы не смотреть в лицо умирающему. Шарай поднял руку, чтобы коснуться Усманова, но рука внезапно упала, и Олег откинул голову.

— Он умер, — трагическим голосом прокомментировал Усманов. — Какой-то негодяй убил его.

Рахман-ака наклонился и закрыл глаза умершему, затем он взглянул на Дронго и спросил:

— Теперь вы его уже не подозреваете? Или вам кажется, что он сам себя застрелил?

— Не кажется, — угрюмо ответил Дронго, взглянув на убитого. Он отошел к входной двери, пока Рахман-ака, наклонившись к убитому, читал молитву.

Наверху показались мужчины. Кроме Вейдеманиса и Алтынбая, там стояли Сергей Буянов и Отари Квачадзе.

— Что у вас? — крикнул Дронго.

— Никого нет! — закричал в ответ Вейдеманис.

— А где Мамука? — спросил Усманов.

— Он в комнате убитой, — ответил Отари. — Я сидел рядом с ним, когда прогремел выстрел.

— А где были вы, Сергей? — спросил Дронго.

— Рядом с Наташей Толдиной, как вы мне и поручили.

— Посмотрите на веранде! — приказал Дронго. — И проверьте все окна.

Вейдеманис поспешил выполнять указание друга. Через несколько секунд он крикнул сверху:

— Дверь заперта!

— Может быть, это Гасан убивает наших людей? — спросил Усманов. Он был явно не в себе.

Дронго, перескакивая через несколько ступенек, поднялся по лестнице на второй этаж. В коридоре, кроме Вейдеманиса, никого не было. Он открыл дверь в первую спальню. У тела погибшей супруги сидел Мамука. Дронго невольно вздрогнул. У несчастного за два часа поседели волосы. Дронго закрыл дверь, ничего не спросив. Во второй комнате он увидел, как Людмила кладет влажный платок на голову стонавшему повару.

— Как он? — спросил Дронго.

— Плохо, — ответила она, — он приходит в себя. Боль дает о себе знать.

— Может быть, дать ему еще виски? — предложил Дронго.

Людмила взглянула на него так, что он понял бессмысленность вопроса.

— У них осталось двое детей, — сказала она с болью.

— До утра уже не очень долго, — пробормотал Дронго, не зная, что говорят в таких случаях. При столкновении с подобными человеческими трагедиями он всегда немного терялся. — Скоро начнет светать. И дождь, кажется, прекратился, — несколько растерянно добавил он.

Она ничего не ответила, и Дронго вышел из комнаты. В третьей спальне находилась Наталья Толдина. Когда он открыл дверь, она вскрикнула.

— Вы пришли меня убить? — спросила она.

— Успокойтесь, — посоветовал Дронго. — Скоро будет утро, и вы отсюда уедете.

— Нет, — вдруг сказала она, — мы отсюда не уедем. Мы все останемся в этом доме. Я слышала выстрел. Слышала, как кто-то крикнул. Выстрел. Я все слышала. Кого-то опять убили. Людмилу, да? Ее убили? Они хотят убить всех женщин в этом доме.

— Она жива и здорова, — успокоил Дронго. — Я не совсем понял, что вы сказали. Вы слышали крик и потом выстрел. Или наоборот?

— Нет, не наоборот, — упрямо заявила Наталья. — Сначала был крик. Даже не крик, а окрик. А потом уже выстрел. И я слышала, как падал человек. Скажите мне, кого убили?

— Мужчину, — признался Дронго, — поэтому выбросьте из головы все мысли о маньяке. Я думаю, вам лучше спуститься вниз и не сидеть здесь одной или даже с Буяновым. В эту ночь может произойти все, что угодно. Пойдемте со мной.

— Кого убили? — настойчиво переспросила она. — Погорельского?

— Вы способны любую трагедию превратить в фарс, — заметил Дронго. — При чем тут ваш режиссер? Он напился и спит в гостиной. Кажется, ему вообще все равно, что тут происходит. Идемте со мной.

— Вы не сказали, кого убили.

— Олега. Кто-то выстрелил ему в живот.

— Он умер?

— Не знаю, — соврал Дронго, — может, он ранен, Пойдемте со мной. Вам лучше не оставаться одной.

Они вместе вышли из комнаты, прошли по коридору. У лестницы еще толпились мужчины.

— Отари, вернитесь к жене и приведите ее вниз, — попросил Дронго. — Нужно будет уговорить Мамуку спуститься тоже.

— А как быть с поваром?

— Мы перенесем его вниз. Нужно быть всем вместе.

— Мамуку лучше не трогать, — сказал Вейдеманис. — Он в таком состоянии, что к нему даже не стоит обращаться. Он не уйдет из комнаты, ты ведь понимаешь.

Но нам нужно перенести тело убитого.

— Может, он еще жив, — громко произнес Дронго, посмотрев на Толдину. — Давайте вместе спустимся вниз. Отари, вы ничего не слышали?

— Нет, ничего. Мы были с Мамукой. Я пытался как-то его отвлечь, о чем-то говорил, но он безутешен.

— Вы не слышали какого-нибудь крика перед выстрелом?

— Нет, не слышал. Но я и не прислушивался. Может быть, кто-то кричал, но я ничего не слышал.

— Скажите, Отари, когда я вас позвал во время убийства Нани, где вы были?

— Я спустился вниз, а Людмила вошла к Тасану, чтобы проверить, как он себя чувствует. Я был внизу, но без свечи. И когда я услышал ваш крик, сразу вернулся обратно, поднявшись по лестнице вместе со всеми остальными.

— Идите сюда! — крикнул снизу Вейдеманис. — Кажется, он умер.

Мужчины направились вниз. Толдина спускалась, держась за руку Сергея Буянова. Увидев убитого, она рухнула на лестницу, потеряв сознание. Очевидно, ее нервы уже не выдержали.